| Интервью №9: Максим Красноперов
| Интервью №9: Максим Красноперов
| Интервью №9: Максим Красноперов
хэндбайк
велосипед с ручным приводом
Максим переехал в Нидерланды в далеком 2001 году. С тех пор он успел поработать не только в Делфтском и Утрехтском университетах, но и поводить велотуры, помочь брату пройти через сложный путь реабилитации после травмы позвоночника, совместно с единомышленниками развить хэндбайк-движение — идею использования ручного велопривода — в России и научить Яндекс новым словам. Об этом и многом другом — в нашем интервью.
Про работу и переезд в Нидерланды
| Максим, чем вы занимаетесь сейчас?
В данный момент я получаю зарплату в Утрехтском университете.
| «Получаю зарплату» — именно в такой формулировке?
Ну да, поскольку интерес к тому, чем я занимаюсь, уже подугас за десять лет. Это геофизика, кафедра палеомагнетизма, история магнитного поля Земли. Я — инженер, техник и заведующий лабораторией, где все должно работать. Как для студентов, так и для ученых, которые приезжают к нам со всего мира. Они исследуют всякие камушки и осадочные породы, изучая их магнитные свойства, чтобы понять, каким было магнитное поле Земли, когда эта порода сформировалась, как двигались континенты и сталкивались тектонические плиты. Но это не то, чему я учился. Вообще-то по образованию я настоящий сварщик, как из того самого анекдота.
| Так, расскажите подробнее.
Ну, сварщик — это была Бауманка, кафедра МТ7 «Автоматизация сварочных процессов». Там готовят сварщиков-теоретиков, практически готовых к научной деятельности, поскольку сварка с точки зрения физики — процесс весьма сложный и динамичный, да и методов у нее существует огромное количество. Курсе на четвертом я взял академ, чтобы подумать, куда двигаться дальше, потому что завод Мосметаллоконструкция и другие замечательные предприятия, где довелось проходить производственную практику, меня не очень вдохновили. Когда в цехе НПО Хруничева, где сваривают элементы корпусов ракеты-носителя «Протон», течет крыша — это, конечно, обескураживает. Я учился в Бауманке, но тусил в студенческом яхт-клубе с физтехами, то есть с Московским физико-техническим институтом. Ребята были года на два-три старше, все учили английский, а потом стали один за другим уезжать в Штаты. Я посмотрел на это, и возникло ощущение, что тоже можно выучить английский. Это был мой первый барьер: поверить, что английский — не что-то космически сложное, но то, что возможно постичь за пару лет, как это сделали ребята, с которыми общаюсь. Пошел на курсы английского языка, стал заглядывать в Американский культурный центр при библиотеке иностранной литературы. К пятому курсу сдал TOEFL, и принялся рассылать CV по американским ВУЗам.
| То есть, изначально цель была — все-таки Штаты?
Цель была — мир посмотреть, было любопытно и хотелось путешествовать. Интерес к языку зародился благодаря музыке: в начале 90-х мои одноклассники слушали замечательные произведения отечественных композиторов, а меня тянуло на King Crimson, Jethro Tull и к прочим ископаемым. Музыка сделала английский чем-то очень привлекательным и интересным для меня. Начал учить язык — захотелось его куда-то применить. А где, если не в США или Англии? В итоге из Clarkson University (США) пришел отклик и приглашение, но порекомендовали повысить балл TOEFL. И я еще год учил язык, параллельно женился и у нас родился ребенок. Когда узнал, что руководитель моего дипломного проекта провел год в Нидерландах на постдоке, поинтересовался, на каком языке говорят в этой замечательной стране и какие там возможности для учебы и трудовой деятельности. Руководитель ответил, что в университете достаточно английского, и через неделю сообщил, что есть две открытые позиции от исследовательского института NIMR (Netherlands Institute of Metals Research). Факультет Material Science в TU Delft в 2000-м был не самым популярным среди местных студентов, и туда охотно брали выпускников и молодых ученых из России и Украины. Так что, получив диплом, в 2001 году я отправился в Нидерланды изучать лазерную сварку высокопрочных автомобильных сталей.
В данный момент я получаю зарплату в Утрехтском университете.
| «Получаю зарплату» — именно в такой формулировке?
Ну да, поскольку интерес к тому, чем я занимаюсь, уже подугас за десять лет. Это геофизика, кафедра палеомагнетизма, история магнитного поля Земли. Я — инженер, техник и заведующий лабораторией, где все должно работать. Как для студентов, так и для ученых, которые приезжают к нам со всего мира. Они исследуют всякие камушки и осадочные породы, изучая их магнитные свойства, чтобы понять, каким было магнитное поле Земли, когда эта порода сформировалась, как двигались континенты и сталкивались тектонические плиты. Но это не то, чему я учился. Вообще-то по образованию я настоящий сварщик, как из того самого анекдота.
| Так, расскажите подробнее.
Ну, сварщик — это была Бауманка, кафедра МТ7 «Автоматизация сварочных процессов». Там готовят сварщиков-теоретиков, практически готовых к научной деятельности, поскольку сварка с точки зрения физики — процесс весьма сложный и динамичный, да и методов у нее существует огромное количество. Курсе на четвертом я взял академ, чтобы подумать, куда двигаться дальше, потому что завод Мосметаллоконструкция и другие замечательные предприятия, где довелось проходить производственную практику, меня не очень вдохновили. Когда в цехе НПО Хруничева, где сваривают элементы корпусов ракеты-носителя «Протон», течет крыша — это, конечно, обескураживает. Я учился в Бауманке, но тусил в студенческом яхт-клубе с физтехами, то есть с Московским физико-техническим институтом. Ребята были года на два-три старше, все учили английский, а потом стали один за другим уезжать в Штаты. Я посмотрел на это, и возникло ощущение, что тоже можно выучить английский. Это был мой первый барьер: поверить, что английский — не что-то космически сложное, но то, что возможно постичь за пару лет, как это сделали ребята, с которыми общаюсь. Пошел на курсы английского языка, стал заглядывать в Американский культурный центр при библиотеке иностранной литературы. К пятому курсу сдал TOEFL, и принялся рассылать CV по американским ВУЗам.
| То есть, изначально цель была — все-таки Штаты?
Цель была — мир посмотреть, было любопытно и хотелось путешествовать. Интерес к языку зародился благодаря музыке: в начале 90-х мои одноклассники слушали замечательные произведения отечественных композиторов, а меня тянуло на King Crimson, Jethro Tull и к прочим ископаемым. Музыка сделала английский чем-то очень привлекательным и интересным для меня. Начал учить язык — захотелось его куда-то применить. А где, если не в США или Англии? В итоге из Clarkson University (США) пришел отклик и приглашение, но порекомендовали повысить балл TOEFL. И я еще год учил язык, параллельно женился и у нас родился ребенок. Когда узнал, что руководитель моего дипломного проекта провел год в Нидерландах на постдоке, поинтересовался, на каком языке говорят в этой замечательной стране и какие там возможности для учебы и трудовой деятельности. Руководитель ответил, что в университете достаточно английского, и через неделю сообщил, что есть две открытые позиции от исследовательского института NIMR (Netherlands Institute of Metals Research). Факультет Material Science в TU Delft в 2000-м был не самым популярным среди местных студентов, и туда охотно брали выпускников и молодых ученых из России и Украины. Так что, получив диплом, в 2001 году я отправился в Нидерланды изучать лазерную сварку высокопрочных автомобильных сталей.
Мне трудно представить, где в Европе лучше условия для аспирантов, чем в Нидерландах: тут и финансирование, и четыре года вместо трех, чтобы диссертацию написать, и много свободы, что очень полезно, но непривычно, и даже в чем-то тяжеловато для юного инженера.
| К тому времени выбора между США и Нидерландами уже не стояло?
Я съездил в Нидерланды на собеседование и понял, что это уже космос, и дальше можно не ехать. Все наши друзья, отбывшие в США, практически исчезли с радаров: связь с ними была только по электропочте, плюс большая разница во времени, расстояние, стоимость авиабилетов и короткие каникулы. А в Нидерландах — у тебя сразу контракт и соцпакет, подходящий для семейной жизни. Фактически это аспирантура, но с полноценным рабочим контрактом на четыре года. Мне трудно представить, где в Европе лучше условия для аспирантов, чем в Нидерландах: тут и финансирование, и четыре года вместо трех, чтобы диссертацию написать, и много свободы, что очень полезно, но непривычно, и даже в чем-то тяжеловато для юного инженера. Приезжаешь, не зная ничего, а у тебя уже есть проект и бюджет, которыми надо управлять, а ты такой молодой невылупившийся птенец. Я был волен решать, какое оборудование закупать, какую статью писать, в какой журнал ее отправлять и на какой конференции представлять результаты исследований. Это было суперинтересно и интенсивно.
| Получается, что после аспирантуры вам удалось найти новую работу, чтобы остаться?
В 2005 году контракт закончился, а вместе с ним и виды на жительство у всей семьи. Это был весьма тяжелый период, но супруга удивительным образом за пару месяцев до окончания моего контракта нашла работу по своей специальности (дизайнер одежды), а я попал в Mammoet Europe, где на проект требовался русскоязычный инженер. Эта компания годом раньше поднимала затонувшую подводную лодку «Курск», а я заступил помощником технического руководителя в следующем проекте на Киришском НПЗ. На этом нефтеперерабатывающем заводе нужно было установить большие-пребольшие реакторы для гидрокрекинга, поднять из горизонтального в вертикальное положение тремя кранами. Это был мой первый опыт работы в России после пяти лет Нидерландов: не в Москве, не в Питере, а в Киришах.
| Какие впечатления он оставил?
Очень насыщенный событиями был проект: работу выполняли в сложных погодных условиях, у нас крали дизель, были конфликты между руководителями разных отделов завода, нерешаемые задачи с таможней и питерскими авторитетами в порту... В культурологическом и антропологическом плане это была шикарная поездка!
| А как после этого вы попали в Утрехтский университет?
Цепочка такая: после Делфта мы переехали в Амерсфорт, ближе к месту работы супруги, и я нашел работу в компании, которая делала теплообменники, тоже индустриальные, огромные. Там я продержался полгода, потом года два не мог найти работу, пытался предпринимательством заниматься, водил велотуры по Нидерландам, даже поработал в «Снежном шоу» Славы Полунина. В 2010 удалось стабилизироваться и вернуться в академический мир, в лабораторию палеомагнетизма в Утрехтском университете.
Я съездил в Нидерланды на собеседование и понял, что это уже космос, и дальше можно не ехать. Все наши друзья, отбывшие в США, практически исчезли с радаров: связь с ними была только по электропочте, плюс большая разница во времени, расстояние, стоимость авиабилетов и короткие каникулы. А в Нидерландах — у тебя сразу контракт и соцпакет, подходящий для семейной жизни. Фактически это аспирантура, но с полноценным рабочим контрактом на четыре года. Мне трудно представить, где в Европе лучше условия для аспирантов, чем в Нидерландах: тут и финансирование, и четыре года вместо трех, чтобы диссертацию написать, и много свободы, что очень полезно, но непривычно, и даже в чем-то тяжеловато для юного инженера. Приезжаешь, не зная ничего, а у тебя уже есть проект и бюджет, которыми надо управлять, а ты такой молодой невылупившийся птенец. Я был волен решать, какое оборудование закупать, какую статью писать, в какой журнал ее отправлять и на какой конференции представлять результаты исследований. Это было суперинтересно и интенсивно.
| Получается, что после аспирантуры вам удалось найти новую работу, чтобы остаться?
В 2005 году контракт закончился, а вместе с ним и виды на жительство у всей семьи. Это был весьма тяжелый период, но супруга удивительным образом за пару месяцев до окончания моего контракта нашла работу по своей специальности (дизайнер одежды), а я попал в Mammoet Europe, где на проект требовался русскоязычный инженер. Эта компания годом раньше поднимала затонувшую подводную лодку «Курск», а я заступил помощником технического руководителя в следующем проекте на Киришском НПЗ. На этом нефтеперерабатывающем заводе нужно было установить большие-пребольшие реакторы для гидрокрекинга, поднять из горизонтального в вертикальное положение тремя кранами. Это был мой первый опыт работы в России после пяти лет Нидерландов: не в Москве, не в Питере, а в Киришах.
| Какие впечатления он оставил?
Очень насыщенный событиями был проект: работу выполняли в сложных погодных условиях, у нас крали дизель, были конфликты между руководителями разных отделов завода, нерешаемые задачи с таможней и питерскими авторитетами в порту... В культурологическом и антропологическом плане это была шикарная поездка!
| А как после этого вы попали в Утрехтский университет?
Цепочка такая: после Делфта мы переехали в Амерсфорт, ближе к месту работы супруги, и я нашел работу в компании, которая делала теплообменники, тоже индустриальные, огромные. Там я продержался полгода, потом года два не мог найти работу, пытался предпринимательством заниматься, водил велотуры по Нидерландам, даже поработал в «Снежном шоу» Славы Полунина. В 2010 удалось стабилизироваться и вернуться в академический мир, в лабораторию палеомагнетизма в Утрехтском университете.
У нас полтора года ушло только на то, чтобы Яндекс органическим способом выучил слово «хэндбайк», потому что раньше он на него выдавал автомобили «Хэндай». Сейчас и «хэндбайк», и его производные вошли в обиход, и поисковик выдает правильные статьи и картинки.
Максим Красноперов,
фото Ирина Волгарева
Про доступную среду и хэндбайки
| Почему вы занялись велотурами?
В Нидерландах я остался в том числе из-за велосипедов. Мне на них всегда передвигаться было совершенно естественно, поэтому, когда переехал и увидел всю эту велосипедную благодать, следующим же утром взял велик напрокат и поехал к морю, через Гаагу.
| Неплохо для первого раза!
Благо тут для этого все есть. В 2008 году мы познакомились с Ильей Гуревичем, идейным вдохновителем клуба «ВелоПитер»: он собирает русскоязычных туристов со всего мира и по разным другим странам их катает. Так что с 2009 по 2019 раз-два в году я веловодил коммерческие группы из Амстердама и Амерсфорта во все голландские стороны. Год от года маршруты необходимо было трансформировать, потому что публика менялась: в 2009 году приезжали люди поспортивнее, им надо было проехать побольше — 120-140 километров в день. А потом, видимо, велосипедный туризм стал популярным, и поехали менее подготовленные, без опыта походов и жизни в палатке, так что им хотелось комфорта. И если в первые велотуры, как правило, ночевки мы организовывали в так называемых курятниках «trekkershutten» — деревянных домиках в кемпингах, то затем каждый год уровень комфорта необходимо было повышать, а дистанции уменьшать. Когда набрал веловодного опыта, возникла идея организовать велотур для колясочников и расшевелить брата.
| Привезти его в Нидерланды?
Да. Мой брат, Женя, он живет в Подмосковье, в 2002 году сломал шею — неудачно нырнул и оказался парализованным. А мы всегда семьей катались на велосипедах: с мамой, братом, отцом. То есть для меня именно это означало семью, и когда мы катим вместе на велосипедах, значит все в порядке. Первый раз Женька приехал ко мне с мамой в 2010 году. Я арендовал ему электрическую коляску, и мы заехали в пару мест, где можно было попробовать велосипеды с ручным приводом, то есть хэндбайки, а также велосипед с ручным и ножным комбинированным приводом и функциональной электростимуляцией (ФЭС). Это когда специальная приставка цепляется к инвалидной коляске, но у приставки есть как педали для ног, так и для рук. На парализованные мышцы цепляются электроды (либо приклеиваются, либо надеваются шорты, в которые они интегрированы), человек начинает движение руками, а микроконтроллер распознает это движение и начинает стимулировать нужные мышцы в ногах. Они сокращаются и расслабляются в нужный момент — соответственно, человек крутит педали за счет мышц, которые в принципе парализованы.
| Это были какие-то уникальные приставки, их больше никто не делал?
Сейчас их стали производить, а вот Рик Беркелманс из компании BerkelBike был одним из первых, кто попробовал сделать из этого бизнес, не просто все это осталось в какой-то научно-исследовательской лаборатории. В 2010 году мы купили брату такую приставку и за два года прицепили ее к коляске. Женька начал кататься с этой велоприставкой в реабилитационные центры и по городским паркам, чем пробуждал интерес у публики. В 2013 для информационной поддержки он создал сайт handbikes.ru, а в 2014 году я провел хэндбайктур по Нидерландам: от Амерсфорта до Алкмара. Хотелось запустить инфокаскад, чтобы эту тему подхватили новостные каналы и блогеры, чтобы увлечь больше людей. Но у нас полтора года ушло только на то, чтобы Яндекс органическим способом выучил слово «хэндбайк», потому что раньше он на него выдавал автомобили «Хэндай». Сейчас и «хэндбайк», и его производные вошли в обиход, и поисковик выдает правильные статьи и картинки.
В Нидерландах я остался в том числе из-за велосипедов. Мне на них всегда передвигаться было совершенно естественно, поэтому, когда переехал и увидел всю эту велосипедную благодать, следующим же утром взял велик напрокат и поехал к морю, через Гаагу.
| Неплохо для первого раза!
Благо тут для этого все есть. В 2008 году мы познакомились с Ильей Гуревичем, идейным вдохновителем клуба «ВелоПитер»: он собирает русскоязычных туристов со всего мира и по разным другим странам их катает. Так что с 2009 по 2019 раз-два в году я веловодил коммерческие группы из Амстердама и Амерсфорта во все голландские стороны. Год от года маршруты необходимо было трансформировать, потому что публика менялась: в 2009 году приезжали люди поспортивнее, им надо было проехать побольше — 120-140 километров в день. А потом, видимо, велосипедный туризм стал популярным, и поехали менее подготовленные, без опыта походов и жизни в палатке, так что им хотелось комфорта. И если в первые велотуры, как правило, ночевки мы организовывали в так называемых курятниках «trekkershutten» — деревянных домиках в кемпингах, то затем каждый год уровень комфорта необходимо было повышать, а дистанции уменьшать. Когда набрал веловодного опыта, возникла идея организовать велотур для колясочников и расшевелить брата.
| Привезти его в Нидерланды?
Да. Мой брат, Женя, он живет в Подмосковье, в 2002 году сломал шею — неудачно нырнул и оказался парализованным. А мы всегда семьей катались на велосипедах: с мамой, братом, отцом. То есть для меня именно это означало семью, и когда мы катим вместе на велосипедах, значит все в порядке. Первый раз Женька приехал ко мне с мамой в 2010 году. Я арендовал ему электрическую коляску, и мы заехали в пару мест, где можно было попробовать велосипеды с ручным приводом, то есть хэндбайки, а также велосипед с ручным и ножным комбинированным приводом и функциональной электростимуляцией (ФЭС). Это когда специальная приставка цепляется к инвалидной коляске, но у приставки есть как педали для ног, так и для рук. На парализованные мышцы цепляются электроды (либо приклеиваются, либо надеваются шорты, в которые они интегрированы), человек начинает движение руками, а микроконтроллер распознает это движение и начинает стимулировать нужные мышцы в ногах. Они сокращаются и расслабляются в нужный момент — соответственно, человек крутит педали за счет мышц, которые в принципе парализованы.
| Это были какие-то уникальные приставки, их больше никто не делал?
Сейчас их стали производить, а вот Рик Беркелманс из компании BerkelBike был одним из первых, кто попробовал сделать из этого бизнес, не просто все это осталось в какой-то научно-исследовательской лаборатории. В 2010 году мы купили брату такую приставку и за два года прицепили ее к коляске. Женька начал кататься с этой велоприставкой в реабилитационные центры и по городским паркам, чем пробуждал интерес у публики. В 2013 для информационной поддержки он создал сайт handbikes.ru, а в 2014 году я провел хэндбайктур по Нидерландам: от Амерсфорта до Алкмара. Хотелось запустить инфокаскад, чтобы эту тему подхватили новостные каналы и блогеры, чтобы увлечь больше людей. Но у нас полтора года ушло только на то, чтобы Яндекс органическим способом выучил слово «хэндбайк», потому что раньше он на него выдавал автомобили «Хэндай». Сейчас и «хэндбайк», и его производные вошли в обиход, и поисковик выдает правильные статьи и картинки.
Меньше препятствий, безопасная городская среда, новый мир, который можно самостоятельно постигать и с ним знакомиться — все это для людей после травмы обладает колоссальным реабилитационным эффектом.
| Повлияла ли на брата поездка в Нидерланды?
Конечно. Уже сам факт того, что он мог так спокойно перемещаться по городу, дал потрясающий эффект. Человек перестал бояться выходить из дома один, вернулось желание и уверенность путешествовать по городу. Меньше препятствий, безопасная городская среда, новый мир, который можно самостоятельно постигать и с ним знакомиться — все это для людей после травмы обладает колоссальным реабилитационным эффектом. Первое самостоятельное велопутешествие по Нидерландам Женя совершил с невестой в 2017 году.
| Евгений действительно большой молодец! И очень жаль, что его история — скорее исключение в российской реальности.
Насколько мне известно, в России выживаемость людей с такой травмой — «травмой ныряльщика», когда ломаются шейные позвонки — 3%! Люди травмируют спинной мозг, и у них частично или полностью отключаются ноги и руки. После операции таких людей нужно реабилитировать, а вот это в России уже работает не очень. Для этого нужны специалисты, системные занятия с учетом психологических и физических особенностей, желание самого пострадавшего и возможность родственников его поддерживать. Поэтому часто, когда парализованный человек возвращается домой, жизнь для него на этом заканчивается.
| Как думаете, есть ли шанс, что это изменится?
Когда-нибудь, когда россияне начнут еще больше ценить свою жизнь и жизни других людей. Но и сейчас видна положительная динамика: реализуются всевозможные социальные программы, правда, без обратной связи и активных горожан, скорее в формате «освоить бюджет», все больше и шире работают НКО, растет информированность и юридическая грамотность. Нам тоже удалось пробудить интерес и увлечь многих, кто не знал про хэндбайки, познакомить людей друг с другом и сделать хэндбайкеров участниками Московских Марафонов. После велотура на хэндбайках у меня скопилось немного «железа», потому что я не знал, что кому понадобится во время путешествия, и начал скупать всевозможную технику на вторичном рынке. Так что часть техники я передал в Калининград в КРООИ «Ковчег», а часть — в Москву, где что-то удалось продать, но значительную часть — передать в социальный прокат «Доступное движение» в парке Сокольники. Потом его основатель Алексей Савлуков организовал производство хэндбайков для проката, а мои велосипеды попали к мастеру Алексею Гниленкову и в Научно-Практический Центр Детской Психоневрологии (НПЦ-ДП).
| А в Нидерландах вы занимаетесь продвижением разработок в области реабилитации?
В Амстердаме есть реабилитационный центр Reade, он активно сотрудничает со Свободным университетом Амстердама (VU), где находится кафедра по функциональной электростимуляции, куда я регулярно наведываюсь. Я познакомил с ними один белорусский стартап, и они начали активно работать вместе. Их проект — это такой костюм на все тело, нашпигованный электродами, он называется Teslasuit. Изначально его разрабатывали для геймеров: у тебя очки виртуальной реальности, этот костюм, ты бежишь по лабиринту, если что-то в тебя попало — то ты почувствовал, что тебе больно. Причем больно так, что ты можешь скрючиться. Но эту технологию можно использовать и в спорте, и в реабилитации: тренер показывает движение, оно записывается, а когда человек надевает костюм, ему помогают выполнить это движение, искусственно стимулируя нужные мышцы в нужный момент. Еще я хотел бы организовать студенческую команду для подготовки к Cybathlon при Утрехтском университете. Это соревнование «киборгов», как их называют, — людей с какими-то травмами, парализованных, у которых искусственные конечности. Первый Cybathlon был в 2016 году, и мой брат в нем участвовал. Он, как сильно парализованный человек, соревновался в дисциплине BCI — Brain-Computer Interface, когда на голову надевается шлем с большим количеством датчиков, считывающих активность мозга. Меняя ее, можно управлять виртуальным персонажем и отдавать от 3 до 8 команд. Чем дальше, тем эта технология более совершенна, и сейчас, наверное, уже можно больше команд отдавать. Но сейчас мой брат занят личной жизнью, женился, у него ребенок родился, в этом плане он крутой, они очень крутые с женой.
Конечно. Уже сам факт того, что он мог так спокойно перемещаться по городу, дал потрясающий эффект. Человек перестал бояться выходить из дома один, вернулось желание и уверенность путешествовать по городу. Меньше препятствий, безопасная городская среда, новый мир, который можно самостоятельно постигать и с ним знакомиться — все это для людей после травмы обладает колоссальным реабилитационным эффектом. Первое самостоятельное велопутешествие по Нидерландам Женя совершил с невестой в 2017 году.
| Евгений действительно большой молодец! И очень жаль, что его история — скорее исключение в российской реальности.
Насколько мне известно, в России выживаемость людей с такой травмой — «травмой ныряльщика», когда ломаются шейные позвонки — 3%! Люди травмируют спинной мозг, и у них частично или полностью отключаются ноги и руки. После операции таких людей нужно реабилитировать, а вот это в России уже работает не очень. Для этого нужны специалисты, системные занятия с учетом психологических и физических особенностей, желание самого пострадавшего и возможность родственников его поддерживать. Поэтому часто, когда парализованный человек возвращается домой, жизнь для него на этом заканчивается.
| Как думаете, есть ли шанс, что это изменится?
Когда-нибудь, когда россияне начнут еще больше ценить свою жизнь и жизни других людей. Но и сейчас видна положительная динамика: реализуются всевозможные социальные программы, правда, без обратной связи и активных горожан, скорее в формате «освоить бюджет», все больше и шире работают НКО, растет информированность и юридическая грамотность. Нам тоже удалось пробудить интерес и увлечь многих, кто не знал про хэндбайки, познакомить людей друг с другом и сделать хэндбайкеров участниками Московских Марафонов. После велотура на хэндбайках у меня скопилось немного «железа», потому что я не знал, что кому понадобится во время путешествия, и начал скупать всевозможную технику на вторичном рынке. Так что часть техники я передал в Калининград в КРООИ «Ковчег», а часть — в Москву, где что-то удалось продать, но значительную часть — передать в социальный прокат «Доступное движение» в парке Сокольники. Потом его основатель Алексей Савлуков организовал производство хэндбайков для проката, а мои велосипеды попали к мастеру Алексею Гниленкову и в Научно-Практический Центр Детской Психоневрологии (НПЦ-ДП).
| А в Нидерландах вы занимаетесь продвижением разработок в области реабилитации?
В Амстердаме есть реабилитационный центр Reade, он активно сотрудничает со Свободным университетом Амстердама (VU), где находится кафедра по функциональной электростимуляции, куда я регулярно наведываюсь. Я познакомил с ними один белорусский стартап, и они начали активно работать вместе. Их проект — это такой костюм на все тело, нашпигованный электродами, он называется Teslasuit. Изначально его разрабатывали для геймеров: у тебя очки виртуальной реальности, этот костюм, ты бежишь по лабиринту, если что-то в тебя попало — то ты почувствовал, что тебе больно. Причем больно так, что ты можешь скрючиться. Но эту технологию можно использовать и в спорте, и в реабилитации: тренер показывает движение, оно записывается, а когда человек надевает костюм, ему помогают выполнить это движение, искусственно стимулируя нужные мышцы в нужный момент. Еще я хотел бы организовать студенческую команду для подготовки к Cybathlon при Утрехтском университете. Это соревнование «киборгов», как их называют, — людей с какими-то травмами, парализованных, у которых искусственные конечности. Первый Cybathlon был в 2016 году, и мой брат в нем участвовал. Он, как сильно парализованный человек, соревновался в дисциплине BCI — Brain-Computer Interface, когда на голову надевается шлем с большим количеством датчиков, считывающих активность мозга. Меняя ее, можно управлять виртуальным персонажем и отдавать от 3 до 8 команд. Чем дальше, тем эта технология более совершенна, и сейчас, наверное, уже можно больше команд отдавать. Но сейчас мой брат занят личной жизнью, женился, у него ребенок родился, в этом плане он крутой, они очень крутые с женой.
Для меня вот этот круг друзей и родственников, с которыми удается поддерживать отношения — это мой мир, я гражданин вот этого государства.
Про чувство дома и язык
| Какими были ваши первые впечатления после переезда в Нидерланды?
Первые полтора года — праздник. Я приехал сюда один, чтобы осмотреться, сориентироваться. Сначала в маленький городок Нотдорп под Делфтом, а потом перебрался в Делфт, где удивительным образом удалось заполучить недорогое жилье за 400 гульденов. Потом ко мне присоединились супруга с двухлетним старшим сыном Егором, и мы стали обживаться. В Делфте в то время было много молодых русскоговорящих специалистов в таком же статусе — когда есть супруга и ребенок. Поэтому в социальном плане было очень кайфово: вокруг люди в такой же ситуации, и ты говоришь с ними на одном языке, им знакомы твои актуальные проблемы. Но в июле 2002, после травмы брата, мы перешли в режим экономии и «выживания». То есть я физически находился в Нидерландах, а головой — в другом месте, причем в каком-то абсолютно офигевшем состоянии. Вскоре после несчастного случая у меня украли рюкзак с паспортом, а единственный способ восстановить его — это поехать в Россию. В итоге я завис там на три месяца, и хорошо, что так получилось, потому что удалось организовать реабилитационный процесс: перевести брата из ужасной палаты зеленой такой в индивидуальную, пригласить реабилитолога, который как-то сдвинул это все с мертвой точки, проехаться по родственникам-друзьям, собрать деньги — такой первый краудфандинг. Как только мне сделали паспорт, я позвонил в KLM и прямо сразу из Мытищ уехал в аэропорт и улетел домой. С таким ощущением, что я абсолютно выжатый как лимон, но деньги найдены, реабилитолог есть, план работ есть, я могу от этой проблемы отключиться на некоторое время.
| Но домом были уже Нидерланды?
Тогда у меня было два дома: супруга и ребенок — дом №1, мама и брат — дом №2. И поскольку необходимо участвовать в обоих процессах, то это была жизнь на два дома эмоционально, да и финансово тоже. Дом — это то место, о котором ты все время думаешь, а у меня параллельно было и одно и другое в голове.
Первые полтора года — праздник. Я приехал сюда один, чтобы осмотреться, сориентироваться. Сначала в маленький городок Нотдорп под Делфтом, а потом перебрался в Делфт, где удивительным образом удалось заполучить недорогое жилье за 400 гульденов. Потом ко мне присоединились супруга с двухлетним старшим сыном Егором, и мы стали обживаться. В Делфте в то время было много молодых русскоговорящих специалистов в таком же статусе — когда есть супруга и ребенок. Поэтому в социальном плане было очень кайфово: вокруг люди в такой же ситуации, и ты говоришь с ними на одном языке, им знакомы твои актуальные проблемы. Но в июле 2002, после травмы брата, мы перешли в режим экономии и «выживания». То есть я физически находился в Нидерландах, а головой — в другом месте, причем в каком-то абсолютно офигевшем состоянии. Вскоре после несчастного случая у меня украли рюкзак с паспортом, а единственный способ восстановить его — это поехать в Россию. В итоге я завис там на три месяца, и хорошо, что так получилось, потому что удалось организовать реабилитационный процесс: перевести брата из ужасной палаты зеленой такой в индивидуальную, пригласить реабилитолога, который как-то сдвинул это все с мертвой точки, проехаться по родственникам-друзьям, собрать деньги — такой первый краудфандинг. Как только мне сделали паспорт, я позвонил в KLM и прямо сразу из Мытищ уехал в аэропорт и улетел домой. С таким ощущением, что я абсолютно выжатый как лимон, но деньги найдены, реабилитолог есть, план работ есть, я могу от этой проблемы отключиться на некоторое время.
| Но домом были уже Нидерланды?
Тогда у меня было два дома: супруга и ребенок — дом №1, мама и брат — дом №2. И поскольку необходимо участвовать в обоих процессах, то это была жизнь на два дома эмоционально, да и финансово тоже. Дом — это то место, о котором ты все время думаешь, а у меня параллельно было и одно и другое в голове.
| А как с этим обстоит сейчас? Вы ощущаете себя местным?
Честно говоря, я себя ощущаю Максимом. Я не ассоциирую себя ни с российским, ни с нидерландским государством, я сам по себе, хотя паспорта при этом у меня два. После переезда в Нидерланды внешний мир стал, конечно, дружелюбнее, но мы настолько были заняты делами семейными и бытовыми, что для нас было самым главным именно социальное окружение, такие же люди, которые переехали с маленькими детьми. Наверное, для меня вот этот круг друзей и родственников, с которыми удается поддерживать отношения — это мой мир, я гражданин вот этого государства.
Честно говоря, я себя ощущаю Максимом. Я не ассоциирую себя ни с российским, ни с нидерландским государством, я сам по себе, хотя паспорта при этом у меня два. После переезда в Нидерланды внешний мир стал, конечно, дружелюбнее, но мы настолько были заняты делами семейными и бытовыми, что для нас было самым главным именно социальное окружение, такие же люди, которые переехали с маленькими детьми. Наверное, для меня вот этот круг друзей и родственников, с которыми удается поддерживать отношения — это мой мир, я гражданин вот этого государства.
| Кроме дружелюбия, что еще удивило в местной жизни и ее устройстве?
Первое, что прямо удивило, — это была детская площадка, на которой кто-то из детей заплакал. И все дети остановили игру и подошли: кто-то стоял рядом, кто-то положил руку на плечо. И вот это неравнодушие к хоть и маленькой, но беде, которое уже есть у детей маленьких — это меня просто до слез тронуло. Вообще здесь очень удобно растить детей, офигенно удобно. Ты чувствуешь себя в безопасности, понимаешь, что дети получают современное образование, у них есть возможность изучить разные культуры, да и поехать отсюда можно куда угодно.
| Нидерландский язык выучить удалось?
Я на нем говорю, но при этом чувствую себя недееспособным. Я обожаю английский, могу на нем шутить, понимаю шутки, а вот когда на голландском говорю, мне это не доставляет удовольствия. Вообще язык — это инструмент. Если ты общаешься с человеком, с которым у вас близко мировоззрение, то на каком языке — уже не так важно. Как шутят про французский язык: чтобы его выучить, нужно познакомиться с француженкой. А с голландским выходит — завести детей и водить их в детский сад или школу. А вообще, задача номер один — это подобрать подходящую школу ребенку. Потому что обычно здесь рядом с домом есть 3-5 школ, но они очень разные: католическая, протестантская, монтессори и так далее. Мы отдали младшего в монтессори, и с родителями там прекрасно общаемся и друг друга понимаем вне зависимости от языка, потому что как раз мировоззрение близкое. Так что выбирать школу нужно по мировоззрению, и тогда будет приятно говорить на голландском языке.
Первое, что прямо удивило, — это была детская площадка, на которой кто-то из детей заплакал. И все дети остановили игру и подошли: кто-то стоял рядом, кто-то положил руку на плечо. И вот это неравнодушие к хоть и маленькой, но беде, которое уже есть у детей маленьких — это меня просто до слез тронуло. Вообще здесь очень удобно растить детей, офигенно удобно. Ты чувствуешь себя в безопасности, понимаешь, что дети получают современное образование, у них есть возможность изучить разные культуры, да и поехать отсюда можно куда угодно.
| Нидерландский язык выучить удалось?
Я на нем говорю, но при этом чувствую себя недееспособным. Я обожаю английский, могу на нем шутить, понимаю шутки, а вот когда на голландском говорю, мне это не доставляет удовольствия. Вообще язык — это инструмент. Если ты общаешься с человеком, с которым у вас близко мировоззрение, то на каком языке — уже не так важно. Как шутят про французский язык: чтобы его выучить, нужно познакомиться с француженкой. А с голландским выходит — завести детей и водить их в детский сад или школу. А вообще, задача номер один — это подобрать подходящую школу ребенку. Потому что обычно здесь рядом с домом есть 3-5 школ, но они очень разные: католическая, протестантская, монтессори и так далее. Мы отдали младшего в монтессори, и с родителями там прекрасно общаемся и друг друга понимаем вне зависимости от языка, потому что как раз мировоззрение близкое. Так что выбирать школу нужно по мировоззрению, и тогда будет приятно говорить на голландском языке.
Блиц-опрос:
| Как не сдаваться?
Делать свое, не ввязываться в чужое.
| Теперь, спустя 20 лет: Нидерланды или США?
Жить - в Нидерландах, стартапить - в США.
| Любимые места Амстердама?
NDSM-werf.
Делать свое, не ввязываться в чужое.
| Теперь, спустя 20 лет: Нидерланды или США?
Жить - в Нидерландах, стартапить - в США.
| Любимые места Амстердама?
NDSM-werf.
